ВЕСЕННЕ-ЛЕТНИЕ ХОРОВОДЫ

С приходом весны открывался цикл весенне-летних уличных гуляний. Временные границы начала вождения уличных хороводов размыты. По одним сведениям хороводы начинали водить на Масленицу[1], по другим — на Благовещение, несмотря на то, что Благовещение обычно совпадает с Великопостным периодом, во время которого запрещались различного рода увеселения[2]. В д. Войлово Людиновского района началом уличных гуляний считался праздник Пасхи[3]. Жители окрестных деревень (д. Войлово, Мостовка, Романовка, Калатовка) собирались на горке, неподалеку от д. Мостовка: «…пашли́ усе́ и жана́тыи и халасты́и, усе на горку, там гулянья».

Наиболее массовый характер хороводные гуляния принимали на Троицу.  В этот день, как и в другие большие праздники (Вознесение, Престольный праздник) обязательным было утреннее посещение церкви, а по возвращении со службы народ готовился к всеобщему гулянью: «Маладёжь усе́, из церквы прихо́дють, пабе́дали, вышли гуля́ть. В складчи́ную яи́шницу жа́рять на Троицу» (д. Лосиное Крв.). Для уличных гуляний отводились специальные места. В пос. Бетлица Куйбышевского района на Духов день собирались на «Екатериновском большаку», на возвышенности. По рассказам местных жителей, такие возвышенности назывались «кручами» и являлись местом захоронения погибших солдат из войск Наполеона. Здесь по традиции устанавливались троицкие качели, лавки. В д. Верхнее Гульцово Думиничского района на Вознесение и Троицу «ходили под липы», исполнители отмечают: «это вот на горке — там же и братские маги́лы у нас были после вайны́ там… всю жизнь там эти качели были… с других деревень прихади́ли и там гуляли. Мужики арганизо́вывали качели, а качели, знаете, такие деревянные были, по три челаве́ка на них сидели. Вот гармани́ст сидел, а тут вот две [девушки] пели песенки».

На такие праздники старались одеться в самые лучшие наряды. Здесь устраивались ярмарки с торговыми палатками, народными забавами и играми. Г.Н. Кузнецова в статье «Игры и забавы для молодежи и взрослых Козельского района первой половины ХХ века (По материалам фольклорных экспедиций с 1991 по 2005 годы)» приводит воспоминания Шатова Михаила Ивановича (1914 г. р.), жителя г. Козельска. По его словам, до 1930 года в городе Козельске, накануне десятой пятницы после Пасхи, привозили и устанавливали аттракционы, в основном для детей. Выступали фокусники, а также проводились плясовые соревнования. Такую ярмарку, в программе которой были только забавы и развлечения, без торговых рядов, называли «подто́ржием»[4]. На всех массовых гуляниях звучала гармонь. Знающие женщины заводили «караго́ды», в которых принимали участие женатые и неженатые мужчины и женщины разных возрастов.

Очень часто термином «караго́дная» здесь называли именно троицкие хороводы. Их также могли называть «духовски́ми». Большая часть музыкально-хореографических форм исполняется на Троицу. По рассказам народных исполнителей д. Анновка Кировского района, уличные гуляния могли длиться целый день и на Троицу открывались «караго́дной» песней «У нас под лесом под лесочком»:

Ой, у нас пад лесам же лясо́чкам,
Пад турецким гарадо́чкам,
Дали́на была,
Широ́кинькия.

У нас по этой по широкой,
Расцвели цветы лазо́рливые.
Как по этим по цветочкам,
У нас по этим лазо́рлевым,
Пастушок идет стадо стережет.
— Ты пастух мой пастушок,
Пастух верный мой дружочек,
Не брось-ка меня в лесе одной.
— Да ты, красная девица,
Дай мне стадом разобраться,
В деревню угнать, жене рассказать.
— Ты жена моя, ты жёнка,
Жена верная бабёнка,
Не жди-ка мене ночевать к себе.
Меня девки гулять звали,
Молодушки приглашали до белой зари.
— Ну, муж мой, муженёчек,
Муж мой борзый кобелёчек, не жду я тебя.

Сюжеты весенне-летних хороводов описывают взаимоотношения человека внутри семьи и общины, затрагивают проблемы любви, дружбы и выбора пары. (см. раздел Перечень сюжетов весенне-летних хороводов) Присутствуют сюжеты с балладной тематикой. К их числу принадлежит «карагодная» песня «Не бела заря занималася», записанная в д. Кузьминичи Куйбышевского района. Она состоит из нескольких тематических блоков: в первом — повествуется о возвращении молодца домой, где его «тетка бьет», чтобы он был добрей для девушки, затем следует расхожий сюжетный мотив «попросил милой холодной воды со Дунай-реки» и завершается гибелью молодца: «…посреди двора мой милой лежит, полотном накрыт. В головах стоят — отец с матерью, по бокам стоят — сестры родные. Где мать плачет — там река течет, где сестры — там колодец, а где жена плачет — там роса стоит».

Балладная тематика сюжетов часто встречается в календарно-обрядовых хороводах, например в стреловском цикле, получившем свое название в исполнительской и собирательской практике по обрядовой песне «Стрела»[5]. Баллады классифицируются филологами по типу конфликта, связанного с социально-семейной и любовной тематикой, и рассматриваются как жанр лиро-эпического повествования. В своей монографии «Региональная стилистика русской народной музыки. Русско-белорусско-украинское пограничье» Н.М. Савельева также говорит о балладности как свойстве проявления эпоса в западнорусской традиции: «Эпическое начало, кроме того, проявляется в таких раннетрадиционных жанрах, как календарные и хороводные, в которые проникают балладные сюжеты»[6].

Обращают на себя внимание темброво-тесситурные характеристики троицких хороводов, близких по звучанию к календарно-обрядовым песням. Н.М. Бачинская, побывав на троицких гуляниях, шествуя вместе с песенницами «в лугá» описывает манеру их пения: «…с сильным, быть может, даже максимальным напором воздуха на связки, это действительно pleinairное пение, пение широких пространств. Даже два голоса дают компактную звучность, достаточную для того, чтобы песня слышалась издалека»[7].

Не бела заря, с. Кузьминичи Куйбышевского района, 2003 г.

Исполнительские характеристики троицких хороводов, связанные с уличной манерой подачи звука, безусловно, имеют обрядовый характер и свидетельствуют о информационно-коммуникативной направленности интонирования. Наблюдая функционирование песенных форм весенне-летнего периода, немаловажным оказывается выбор места исполнения с его акустическими свойствами — это, прежде всего, открытое пространство (улица, возвышенность, гора). Важен также факт исполнения песен на качелях. В д. Войлово Людиновского района песни, исполняемые на качелях, называют «ре́льными» (от слова «ре́ли» — качели).  Раскачивающие движения на качелях заключают в себе идею соединения «низа и верха», которое можно рассматривать как вертикальную плоскость обрядового пространства. По мнению многих исследователей, ритуалы, направленные на соединение «низа и верха» (мира живых с миром умерших предков), происходят с целью восстановления нарушенных связей в переломные периоды календарного цикла.

Среди большого числа троицких хороводов особое место принадлежит песне с сюжетом общерусского распространения «Из-за лесику, лесу темного»[8] — это один из немногочисленных образцов калужских хороводов с характерным слогообрывом и цезурой в кадансовой зоне. В основе напева лежит десятисложник (5+5), который в процессе исполнения становится завуалированным из-за множества внутрислоговых распевов.

Появление в напевах весенне-летних хороводов пятисложной организации стиха обычно связано с движением, подобно «Стреле». Как известно, неотъемлемой формой исполнения обряда «Стрелы» являются шествия. Функционирование песенных форм с аналогичной структурой зафиксировано на территории Белоруссии, Полесья, Брянской, Псковской, а также Смоленской областей, как правило, связано с исполнением в весенне-летний период календаря с различными видами движения.

Некоторые локальные разновидности калужских хороводов имеют в своей основе своеобразную ритмо-акцентную модель и композиционное соотношение, например, в песне «Из-под двух белых берез»[9]:

Весенне-летний период является переломным моментом в поступательном развитии годового круга, и реализация многих жизненных нормативов осуществляется посредством коммуникации с «миром умерших предков». Особенности функционирования весенне-летних хороводов —  исполнение на горе (вспомним предания о курганах и братских могилах) и на качелях (соединение «верха и низа») — соотносятся с культом предков и примыкают к календарно-обрядовой песенности.

Хороводные песни, записанные на территории юго-западных районов Калужской области, занимают одно из главных мест в системе культурной традиции. Являя собой яркие в музыкальном и богатейшие в поэтическом отношениях образцы, песенно-хореографическая культура Калужского Полесья входит в сокровищницу национальной культуры.

[1] О вождении хороводов на Масленицу нам сообщили в д. Кузьминичи Куйбышевского района и х. Новоалександровский Спас-Деменского района. Но, к сожалению, исполнители не указали на сюжеты хороводов, звучащих на Масленичной неделе, поэтому данная информация еще требует дополнительных статистических подтверждений. Чаще, во время празднования Масленицы, наряду с исполнением масленичных обрядовых песен звучали плясовые скакальные песни («Ах ты, Груня», «Ой, вы девки-молодки» п. Бетлица Кбш.).
[2] На Благовещение хороводы водили в д. Городец и д. Высокое Куйбышевского района.
[3] На пасхальную приуроченность хороводов указали также в с. Мокрое и д. Лужницы Куйбышевского района.
[4] Кузнецова Г.Н. «Игры и забавы для молодежи и взрослых Козельского района первой половины ХХ века (По материалам фольклорных экспедиций с 1991 по 2005 годы)» // Козельские чтения — 2006.  Из материалов научно-практической конференции «Проблемы археологии, истории, культуры, природы Козельского края».
[5] «Стрела» — песня весеннего цикла в обрядовом фольклоре восточных славян. «Песня сопровождает весенние хороводы (с Великдня) и обряд проводов весны, сохранивший весьма архаичные черты («похороны» куклы или чаще — закапывания в землю других предметов, катание женщин или детей по земле). Обряд приурочен к первому выходу в поле для осмотра озимых хлебов (календарно, как правило, — к празднику Вознесенья, который называется здесь «Ушэсце»). Начинается он с того, что женщины и девушки группами выходят на улицы села и после хороводов широкими рядами («шарунками»), взявшись под руки или за руки, направляются за околицу к полю с озимыми под пение «Стрелы». Подобно веснянкам, она, как правило, поется также с ״гуканьем״». (Гусев В.Е., Марченко Ю.И. «Стрела» в русско-белорусско-украинском пограничье // Этнографические истоки фольклорных явлений. Русский фольклор, т. XXIV. Л.: Наука, 1987. С. 130-131).
[6] Савельева Н.М. Региональная стилистика русской народной музыки. Русско-белорусско-украинское пограничье. М., 2005. С. 22
[7] Бачинская Н.М. Отчет о поездке в Калужскую область // Из архива Кабинета народной музыки Московской консерватории. Научные труды МГК им. П.И. Чайковского. Сб. 61. М., 2007. С. 160
[8] См. нотный пример № 1. Метроритмическая схема смоделирована с учетом всех строф напева.
[9] Напев опубликован в приложении к статье Н.М. Бачинской. Подробнее см.: Бачинская Н.М. Отчет о поездке в Калужскую область // Из архива Кабинета народной музыки Московской консерватории. Научные труды МГК им. П.И. Чайковского. Сб. 61. М., 2007. С. 152-181